история древнего Рима

Вопрос о вза­и­моот­но­ше­ни­ях дру­идов и Рима в ходе Галль­ской вой­ны по сей день оста­ет­ся одним из самых спор­ных в исто­рио­гра­фии кельт­ской Гал­лии. Его слож­ность обу­слов­ле­на несколь­ки­ми фак­то­ра­ми. Во-пер­вых, сама эта вой­на в воен­но-так­ти­че­ском отно­ше­нии не состав­ля­ет еди­но­го цело­го и делит­ся на ряд эта­пов со сво­и­ми целя­ми у каж­до­го.

Сул­ла был, по спра­вед­ли­вой оцен­ке В. Шура, «круп­ней­ший поли­ти­че­ский талант сво­его поко­ле­ния». Свои спо­соб­но­сти поли­ти­ка и дипло­ма­та он про­де­мон­стри­ро­вал еще во вре­мя Югур­тин­ской, а позд­нее и Мит­ри­да­то­вой вой­ны.

Тузем­ные участ­ни­ки сер­то­ри­ан­ско­го дви­же­ния тра­ди­ци­он­но рас­смат­ри­ва­ют­ся как некая еди­ная вар­вар­ская мас­са, враж­деб­ная рим­ля­нам (неред­ко пер­со­ни­фи­ци­ру­е­мым в руко­во­ди­те­ле дви­же­ния), но в то же вре­мя пас­сив­ная и покор­ная им. Отно­ше­ния Сер­то­рия с тузем­ца­ми рису­ют­ся обыч­но в идил­ли­че­ских тонах: они пол­но­стью нахо­ди­лись в его под­чи­не­нии, при­чем с пер­вых вза­им­ных кон­так­тов и до его смер­ти.

1. Рим­ско-пар­фян­ские про­ти­во­ре­чия дол­го оста­ва­лись глав­ной про­бле­мой восточ­ной поли­ти­ки Рим­ско­го государ­ства. При­чи­ны этой враж­ды обыч­но усмат­ри­ва­ют в поли­ти­че­ских, эко­но­ми­че­ских и даже «тор­го­вых» моти­вах. При этом, как нам пред­став­ля­ет­ся, не учи­ты­ва­ют­ся фак­то­ры дру­го­го поряд­ка, преж­де все­го, пси­хо­ло­ги­че­ские.

Как извест­но, сочи­не­ния пер­вых рим­ских анна­ли­стов, напи­сан­ные на гре­че­ском язы­ке, дошли до нас не в сво­ем пер­во­на­чаль­ном виде, а лишь в пере­ска­зах более позд­них исто­ри­ков, писа­те­лей и даже хри­сти­ан­ских бого­сло­вов. Ничтож­ное чис­ло отрыв­ков воз­дви­га­ет под­час непре­одо­ли­мые засло­ны меж­ду иссле­до­ва­те­лем и объ­ек­том иссле­до­ва­ния.

Одной из наи­бо­лее важ­ных про­блем исто­рии древ­не­го мира, без сомне­ния, явля­ет­ся про­бле­ма соот­но­ше­ния «сво­его» и «чужо­го» в антич­ной и, в част­но­сти, в рим­ской куль­ту­ре. Дей­ст­ви­тель­но, вза­и­мо­дей­ст­вие древ­не­го Рима с окру­жаю­щим его миром более чем актив­но про­яв­ля­лось в бес­чис­лен­ном мно­же­стве самых раз­лич­ных аспек­тов — от тра­ди­ций гра­до­стро­и­тель­ства до одеж­ды.

Победо­нос­ные вой­ны и успеш­ная дипло­ма­тия Рима в кон­це III — пер­вой поло­вине II вв. до н. э. в тече­ние несколь­ких деся­ти­ле­тий ради­каль­но изме­ни­ли харак­тер меж­ду­на­род­ных отно­ше­ний во всем Сре­ди­зем­но­мо­рье и суще­ст­вен­но повли­я­ли на исто­ри­че­ские судь­бы мно­гих наро­дов и государств древ­не­го мира.

Важ­ным аспек­том духов­ной, поли­ти­че­ской и соци­аль­ной исто­рии Рим­ской импе­рии было про­ти­во­сто­я­ние хри­сти­ан­ства и антич­но­сти, затро­нув­шее все слои обще­ства. Со вре­ме­ни А. Гар­на­ка во вза­и­моот­но­ше­ни­ях хри­сти­ан­ства и Рима выде­ля­ют три уров­ня вза­и­мо­дей­ст­вия:

Луций Элий Сеян — хрестоматийный пример могущественного временщика, который приобрел такое влияние на государственные дела, что составил заговор против Тиберия с целью захвата императорской власти, но был вовремя разоблачен и уничтожен. Подобная точка зрения до настоящего времени безраздельно господствует в работах общего характера по истории Рима и доминирует в более специальных трудах.

Вынесенная в заглавие этого очерка нелестная характеристика, которую дал великий римский историк Корнелий Тацит, относится к Ливии Друзилле, жене Цезаря Августа и матери его преемника, императора Тиберия. Наделяя Августа разного рода демоническими свойствами, исследователи зачастую упускают из виду ту роль, которую в формировании политики первого принцепса играло его окружение. Наиболее стабильным элементом этого окружения и была Ливия, третья по счету жена Августа, который был ее вторым мужем.