Рим и варвары

Про­бле­ма появ­ле­ния, функ­ци­о­ни­ро­ва­ния и раз­ви­тия тако­го инсти­ту­та, как феде­ра­ты, до сего вре­ме­ни спе­ци­аль­но, во вся­ком слу­чае, в науч­ной лите­ра­ту­ре на рус­ском язы­ке, не осве­ща­лась. Мно­го­чис­лен­ные упо­ми­на­ния о нем в трудах обще­го харак­те­ра и напи­сан­ных на иные темы весь­ма раз­но­ре­чи­вы и фраг­мен­тар­ны.

В создан­ной Римом дер­жа­ве вза­и­мо­дей­ст­вие с миром «вар­ва­ров» было для рим­ских вла­стей не толь­ко гео­по­ли­ти­че­ской погра­нич­ной про­бле­мой, но и акту­аль­ным вопро­сом воен­но­го стро­и­тель­ства и внут­рен­ней соци­аль­ной поли­ти­ки.

В I веке н. э. самой извест­ной лич­но­стью во всем гре­ко-рим­ском мире был рим­ский импе­ра­тор. В Запад­ной и Цен­траль­ной Евро­пе, на Бал­ка­нах, в Малой Азии и на Ближ­нем Восто­ке, пожа­луй, не было тако­го угол­ка, в кото­ром бы не слы­ша­ли име­ни «Цезарь».

Мож­но с уве­рен­но­стью утвер­ждать, что в послед­ние деся­ти­ле­тия Рим­ской рес­пуб­ли­ки ее внеш­няя поли­ти­ка была под­чи­не­на внут­ри­по­ли­ти­че­ским целям и была в доста­точ­ной сте­пе­ни пер­со­ни­фи­ци­ро­ва­на: доста­точ­но вспом­нить финал III Мит­ри­да­то­вой вой­ны и сопер­ни­че­ство Пом­пея с Лукул­лом, галль­ские вой­ны Цеза­ря, зло­счаст­ный пар­фян­ский поход Крас­са и немно­гим более удач­ный — Анто­ния, илли­рий­скую кам­па­нию Окта­ви­а­на и е

Собы­тия, про­ис­хо­див­шие в пред­по­след­нее деся­ти­ле­тие I в. до н. э. на Бос­по­ре, обыч­но вос­ста­нав­ли­ва­ют­ся на осно­ва­нии «Рим­ской исто­рии» Дио­на Кас­сия.

Сре­ди раз­но­об­раз­но­го мате­ри­а­ла источ­ни­ков, осве­щаю­ще­го с той или иной сто­ро­ны идео­ло­ги­че­скую борь­бу, кото­рая сопро­вож­да­ла пере­ход от рес­пуб­ли­ки к еди­но­вла­стию, осо­бое место зани­ма­ет инфор­ма­ция, сво­дя­щая вме­сте два име­ни — эллин­ско­го бога Дио­ни­са и рим­ско­го три­ум­ви­ра Мар­ка Анто­ния.

Одним из важ­ней­ших направ­ле­ний дея­тель­но­сти Цеза­ря в граж­дан­ской войне ста­ло про­веде­ние поли­ти­ки, полу­чив­шей в исто­рио­гра­фии назва­ние «cle­men­tia Cae­sa­ris». Ни один иссле­до­ва­тель, обра­тив­ший­ся к опи­са­нию меро­при­я­тий дик­та­то­ра, не обо­шел вни­ма­ни­ем уди­ви­тель­ную мяг­кость Цеза­ря по отно­ше­нию к побеж­ден­но­му про­тив­ни­ку. Как пра­ви­ло, кон­ста­ти­ру­ют­ся два момен­та:

Если фор­ми­ро­ва­ние коа­ли­ции с Пом­пе­ем и Крас­сом пре­сле­до­ва­ло, по замыс­лу Цеза­ря, глав­ным обра­зом, раз­ру­ши­тель­ные цели, а имен­но — устра­не­ние пре­об­ла­да­ния в государ­стве поли­ти­че­ских про­тив­ни­ков, то галль­ское про­кон­суль­ство долж­но было выпол­нить, преж­де все­го, созида­тель­ную функ­цию.

Вопрос о вза­и­моот­но­ше­ни­ях дру­идов и Рима в ходе Галль­ской вой­ны по сей день оста­ет­ся одним из самых спор­ных в исто­рио­гра­фии кельт­ской Гал­лии. Его слож­ность обу­слов­ле­на несколь­ки­ми фак­то­ра­ми. Во-пер­вых, сама эта вой­на в воен­но-так­ти­че­ском отно­ше­нии не состав­ля­ет еди­но­го цело­го и делит­ся на ряд эта­пов со сво­и­ми целя­ми у каж­до­го.

Сул­ла был, по спра­вед­ли­вой оцен­ке В. Шура, «круп­ней­ший поли­ти­че­ский талант сво­его поко­ле­ния». Свои спо­соб­но­сти поли­ти­ка и дипло­ма­та он про­де­мон­стри­ро­вал еще во вре­мя Югур­тин­ской, а позд­нее и Мит­ри­да­то­вой вой­ны.