Мож­но с уве­рен­но­стью утвер­ждать, что в послед­ние деся­ти­ле­тия Рим­ской рес­пуб­ли­ки ее внеш­няя поли­ти­ка была под­чи­не­на внут­ри­по­ли­ти­че­ским целям и была в доста­точ­ной сте­пе­ни пер­со­ни­фи­ци­ро­ва­на: доста­точ­но вспом­нить финал III Мит­ри­да­то­вой вой­ны и сопер­ни­че­ство Пом­пея с Лукул­лом, галль­ские вой­ны Цеза­ря, зло­счаст­ный пар­фян­ский поход Крас­са и немно­гим более удач­ный — Анто­ния, илли­рий­скую кам­па­нию Окта­ви­а­на и его во все­услы­ша­ние объ­яв­лен­ное, но так нико­гда и не осу­щест­влен­ное наме­ре­ние совер­шить экс­пе­ди­цию в Бри­та­нию (опять-таки не rei pub­li­cae cau­sa, а чтобы совер­шить нечто сопо­ста­ви­мое с дея­ни­я­ми Юлия Цеза­ря, как на это ука­зы­ва­ет Дион Кас­сий — XLIX. 38. 2).